До гроба этот вечер не забуду.
Я к твоему прислушивался сну
И вдруг постиг, услышав тишину,
Как пусто все, как мертвенно повсюду.

Любовь моя! Тебе, такому чуду, —
Как первоцвету, жить одну весну!
О темный страх, в котором я тону!
Но спи же, спи. Я здесь, я спать не буду.

О бедная любовь, как ты хрупка!
Глядится смерть из сонного зрачка,
И вздох похож на смертное удушье.

О сонный смех, в котором тайно скрыт
Тот роковой, тот жуткий смех навзрыд...
Очнись, молю! Скажи — бессмертны души?

(Поль Верлен, Стихи, за которые оклевещут)


Отдать последние за пачку сигарет,
И, пробираясь сквозь замёрзший город,
Идти домой, глотая тусклый свет
Горбатых фонарей, но знать, что скоро

Один неспешный поворот ключа
Разгонит все продрогшие тревоги!
Ну, а пока – иди и примечай,
Как снег бесшумно падает под ноги…

(Алексей Шмелёв)


а время течёт независимо от того, позволяешь ли ты ему течь:
так однажды ты поймёшь, что лишь в тишине обретаешь речь,
что предназначенных встречаешь, даже когда избегаешь встреч,
теряешь — несмотря на то, что хотел сберечь.

так ложится вдоль позвонков небывалая лёгкость и пустота,
так среди разгульного пира хочется вдруг трезвости и поста,
если ты где-то и будешь дома, то только не здесь, а там,
где никто не окликнет тебя по имени,
не станет преследовать по пятам.

ты войдёшь по колено в мутную воду, и океаном станет река;
везде, где ты остановишься, ты будешь прибывшим издалека;
но где бы ты ни был, я знаю, ты тянешь руки к моим рукам:
в одной ладони граната, в другой — выдернутая чека.

Ксения Желудова.

Доктор Кто.
Под красным солнцем Галлифрея
За сотни световых веков,
В тени оранжевой аллеи
Герои тысячи веков
Когда-то весело смеялись,
Грустили, быстро мчались дни,
Любили, жизнью наслаждались,
И править временем могли.
Два сердца радостно стучали
У Лорда каждого в груди,
Они про все на свете знали,
Чтоб все вселенные спасти.
Идут столетья как мгновенья,
Сгорают солнца, гибнет мир,
Неумолимо мчится время
Над ним не властен Властелин.
Погасло солнце Галлифрея,
Спасая дальние миры,
Повергли Лорды всех злодеев,
Но и себя не сберегли.
Живет вселенная как прежде,
Злодеев новых череда,
А Галлифрей давно в легенде
Почти забытый навсегда.
В бескрайнем небе-океане
Среди галактик, лун и звезд
Все мчится вдаль один скиталец,
И боль не выплаканных слез
В его два сердца поселилась,
Печаль в глазах, печаль навек,
Он гений небывалой силы,
Герой, а с виду человек.
Меняя облики и лица,
Друзей меняя и врагов,
Он всё куда-то вечно мчится
Сквозь глубь пространства и веков.

Под красным солнцем Галлифрея
Ему гулять не суждено,
Зато как прежде солнца греют
Земли и ста других миров.
Он одинок, но во вселенной
Его друзей не перечесть,
Он обмануть способен время,
И победить любую смерть.
Корабль его забавно странный,
С живой святящейся душой,
Умчится, путь свой направляя
В тот мир, где нужен был герой.

Последний житель Галлифрея,
Печальный одинокий бог,
В созвездии Кассиопеи
Среди далеких ярких звезд.
Он спрятал имя, спрятал горе,
Чтоб справится с любой бедой,
Он путешественник и воин,
Герой и странник - Доктор Кто.

Иришка

Когда умирает любовь,
Когда нам её не вернуть,
Мы пишем стихи в тишине,
И сходим с ума по чуть-чуть.
Часами сидим у окна
И ночью не можем заснуть...
Когда умирает любовь,
Кода нам её не вернуть...



СТИХИ О РЫЖЕЙ ДВОРНЯГЕ

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!
Эдуард Асадов

Ты о любви не говори! Испортить можешь все словами.
Ты докажи ее делами, Глазами, нежностью, губами,
Осыпь душистыми цветами,
А вслух о ней не говори
Улыбки и цветы повсюду,
В любви признанья вновь и вновь…
Так пусть для всех свершится чудо -
Пусть миром правит лишь любовь!
Легенда старая жива,
И верю, что неоспорима.
Такая сказка нам нужна,
Чтоб раз в году, в день Валентина,
Признаться я могла тебе:
Тебя нет лучше на Земле...

очень люблю Есенина: "Заметался пожар голубой...", "Я помню, любимая, помню..."

БАСЁ (1603–1694) — крупнейший представитель поэтического жанра «хайку»
Полевой цветок
В лучах заката меня
Пленил на миг.

Взмах весла, ветер
И брызги холодных волн.
Слезы на щеках.

Очень люблю Снежину,Асадова,Хайяма!

Лапы спотыкались.
Лапы кружили.
Я буду лаять и бросаться дико.
Не подходи ко мне.
У тебя руки чужие.
Не греют значит.
Все дело в простых вещах.
У меня память собачья,
Но кто-то любил,
А кто-то любить обещал.
И ничего не было будто.
Ничего не было конечно.
Да только все утро по будке
Колотит дождь вешний
И мысли сердце мне теребят.
Хочется сказать что-то теплое.
Что-то важное.
Но собака скулит от боли.
У собаки нет слов для тебя.
Птицами

Какое мне дело, что ты существуешь на свете,
Страдаешь, играешь, о чём-то мечтаешь и лжёшь,
Какое мне дело, что ты увядаешь в расцвете,
Что ты забываешь о свете и счастья не ждёшь.

Какое мне дело, что все твои пьяные ночи
Холодную душу не могут мечтою согреть,
Что ты угасаешь, что рот твой устало-порочен,
Что падшие ангелы в небо не смеют взлететь.

И кто виноват, что играют плохие актёры,
Что даже иллюзии счастья тебе ни один не даёт,
Что бледное тело твоё терзают, как псы, сутенёры,
Что бедное сердце твоё превращается в лёд.

Ты – злая принцесса, убившая добрую фею,
Горят твои очи, и слабые руки в крови.
Ты бродишь в лесу, никуда постучаться не смея,
Укрыться от этой, тобою убитой любви.

Какое мне дело, что ты заблудилась в дороге,
Что ты потеряла от нашего счастья ключи.
Убитой любви не прощают ни люди, ни боги
Аминь. Исчезай. Умирай. Погибай и молчи.

А. Вертинский
1939

Темный лес

Объят туманом темный лес,
В нем все покрыто мраком.
Среди деревьев кто-то лес,
Скрывая солнце страхом,
Огнем, стараясь ослепить
Страсть повидаться с небом.
Ему здесь больше не ходить,
Но поражен лес следом,
Той мрачной, жуткой суеты,
Что за собой оставил,
Тот странник, погруженный в сны,
Который всех направил
Туда, где мыслит только тот
Кто истину находит
И отвернувшись от забот,
Посмотрит, как проходит
Луч солнца через этот мрак,
Который так пугает
Людей, чьи разумы никак
Туман не просвещает.

Развеется густой туман
Среди блуждавших в страхе,
Теперь они искрой ума
Сожгут сплетенные во мраке
Сомненья, ненависти, страсти,
И люди обретут покой,
Когда у всех от жажды власти
Появиться власть над собой!